339 / 344
яростно — никогда. Как говорится, вот и вся любовь. По
началу Ольга осталась с прославленным Удейкиным, а те
перь не может оставить опозоренного. Все равно же под
одной крышей с ним, какая разница. Любит... Даже и это
не радовало Пантюхина. Уж лучше бы горькой правды ему
не знать, по крайней мере жилось бы спокойнее. Недотепа!
Ему бы взять и увести ее к себе еще прошлой весной, а он
как телок какой под вязом стоял. И сейчас несолоно хле
бавши ушел. Да чем же он виноват, что Удейкину влепили
строгача? Сколько раз сам Иван соломку подстилал, зная,
где может споткнуться и упасть Антон Егорович. Да и не
один он, все старались, потому председательские дела — не
чужие, а свои кровные, колхозные. Хорошо, если пойдет
на пользу Удейкину этот строгач, нечего народное добро
разбазаривать. Проволынил, проморгал дождевальную уста
новку, пустил на ветер колхозные денежки. Да еще хотел
выкрутиться, самовольно завысил нормы выработки. Ну, со
брал бы людей и все обстоятельно разъяснил. Может,
и
не
было бы скандала, вошли бы в положение. А то собирал
правление для видимости, Андрею Андреевичу и тому рта
раскрыть не давал. К нему, бывало, с простым делом-то и
не подступишься, увернется, закидает цифрами и пригрозит
выговором. Только и слышали: я два плана продам. Как
же, продал! Жаль, конечно, что Иван насчет труб поздно
вато узнал, не с руки ему было заглядывать на озеро Пи
галицу. Уговорил бы народ из своей бригады хоть как-ни
будь прикрыть их на зиму, хоть навесом, что ли, или бре
зентом... Слышно, будто недавно на Пигалицу приезжал
сам начальник межрайонной мелиорации. Вроде бы изви
нялся и обнадеживал, что трубы заменит и к лету соберет
дождевальную установку. И этого, значит, по головке пе
погладили. Хорош гусь! Отчисления из колхозной кассы
получил — и привет, живите-здравствуйте. А стружку сни
мают первым делом с председателя... Ладно, хватит. Не то
кончится тем, что он опять начнет жалеть Удейкина. Ну а
Ольга... она все равно сделает по-своему. Решила остаться
с мужем — останется. Тут и гадать нечего.
...Иван быстро шел по чернеющей пашне, упрямо пере
секал тропки и перевел дух только на берегу Журавлиного
озера. От чистой глади тянуло прохладой и покоем. Вода
прибывала. При каждом дуновении ветра озеро радостно ря
билось, сгоняя к берегу прошлогоднюю листву.