305 / 344
— Когда? — удивился старик.
— Уже и забыл?
— Нет, не припомню.
— А как свататься ходили?! С чем вернулись-то? Как
петухи, ошпаренные кипятком!
— Это точно! — печально согласился дед.— Давно это
было, Иван, быльем поросло. Не поминай. Ну, а оии-то то
же хороши, как вели себя...
До Журавлиного болота дошли быстро. Да теперь и бо
лотом это место не придет в голову назвать. Земля сухая,
кругом куски засохшего торфа. Глубокие квадратные ямы,
между ними — кусты ивняка, бурьян. Кое-где, как надолбы,
возвышаются болотные кочки. У края одной из ям дед ос
тановился. Белую рубашку, белые его волосы треплет ве
тер. Тузур сокрушенно покачал головой.
— Засушили поле-то. Засуху накликали ,— глухо прого
ворил он.
— От торфа тоже, слава богу, получили пользу,— с лег
кой насмешкой заметил Пантюхин.
— Торф-то, он,— вновь пробурчал старик,— временная
штука. Да, года два-три приносил он пользу. Это неплохо.
Но ведь воду, воду потеряли, влаги лишились. На века бы
ла она. Эх, как шумела в этих местах осока, как манила
чистая, студеная вода.
— Неужели раз и навсегда ушла от нас здешняя вода?
— Трудно сказать, сынок. Очень трудно.
— А нельзя ли вернуть ее вновь?
— Неизвестно.
— А ты подумай, дядя Павел, получше помозгуй.
— Эй-яй-яй! — тяжело вздохнул старик,— Айда-ка, сы
нок, пойдем вон к той яме, что под горкой...
Они подошли к яме под горкой. Не спеша опустились
на дно. Дед поковырял лопатой в рассыпанных беспорядоч
но комьях торфа. Долго он возился. Не стоял без дела и
Пантюхин. Как и старик, он тоже вскапывал отдельные мес
та. Повсюду одна сухота, пыль одна. Даже не верится, что
когда-то так широко разливалась здесь гладь водяная. В тор
фяной яме душно, по лицу старика текли крупные капли
пота. Но он даже не заикался о передышке. Приседал, рука
ми ощупывал каждый ком земли. Поднимется тяжело, ос
мотрится кругом и снова присядет. Кряхтит. «Вот, Иван,—
чуть слышно бормочет,— вот, сынок». Осмотрели одну яму,
перешли к другой, третьей. Старик все пробует лопатой —
то там копнет, то тут. Пыхтит, бормочет. Где-то должно же
301