22 / 40
Думы-то о жизни мне голову сверлят. Я это и без тебя
хорошо знаю.
ЕСКАР. Да, да. Вот зима придет, а есть что будешь?
Одеваться во что будешь? По миру, что ль, хочешь идти?
Пойми.
ЕЛЮК. То, что я живу д а тебе надоедаю, мне очень
хорошо видно. Только я, чем попрошайкой стать, на фаб
рику или на завод пойду, прокормлю как-нибудь себя
одну. Если бы ребенок был жив, мне бы, конечно, труд
нее было.
ЕСКАР. А что там делать недотроге на заводе? Сама
знаешь, что у женщины одна цена: уступила — хороша,
не уступила — хоть в петлю лезь.
ЕЛЮК. Твои слова мне сердце пронзают.
ЕСКАР. Пусть пронзают, пусть. Думать не умеешь.
С твоей-то наружностью я бы только масло кушала. Вон,
Степан сколько раз нынче приходил? Что рыло-то воро
тишь, еще сказать?
ЕЛЮК. Вернется Ванюк — душу из меня вынет.
ЕСКАР. А если убили?
ЕЛЮК
(и с п у г а н н о ) .
Ах! Если убили? И не заговари
вай об этом. Ескар агай, у меня волосы дыбом поды
маются.
ЕСКАР. Если и вправду убили? Что? Скажи-ка?
ЕЛЮК. Если убили, и я умру.
ЕСКАР. Тьфу!
Явление 3
Елюк. Ескар. Д е т и вбегают, играя в лошадки.
ДЕТИ. Тпру! Тпру!
ЕСКАР. Вам еще что нужно, пострелы?
ДЕТИ. Дядя Палля с войны вернулся. Пиво пить
зовет.
ЕЛЮК. Где он, где?
ДЕТИ. Да дома. Говорит, с дядей Ванюком вместе
были.
ЕЛЮК. А дядя Ванюк здоров? Что он о нем говорит?
ДЕТИ. Про это не говорил. Скорее приходите пиво
пить.
ЕСКАР. Бегите, скажите, что придут.
ДЕТИ. Ладно. Эй, передний!
(Стремительно выбе
гают.)
181