40 / 422
Полковник рассказал все, что видел.
— Какая мерзость! — задыхаясь от гнева, воскликнула
девушка.— Боже мой, какая подлость! Вы приехали, что
бы помочь нам, а они хотели вас продать за деньги. Мне
стыдно перед вами за своих земляков...
— Ничего, Ева, в жизни всякое бывает. Но придет вре
мя, и вся эта нечисть окажется в мусорной яме — там ее
место... А пока нам придется самим позаботиться о себе...
Скажите, как вы себя чувствуете сегодня?
— Очень плохо,— заморгала она.— Боюсь, у меня на
чинается сепсис.
Турханов коснулся ее лба и быстро отдернул руку.
— Ну и ну! — покачал он головой.— Д а у вас темпе
ратура не ниже тридцати девяти.
— Я знаю... Простите, пожалуйста!
— Разве вы виноваты?
— У вас особое задание, а приходится возиться со
мной...
— Что же делать!
— Не повезло мне... Видать, такая судьба... Оставьте
меня, идите.
Девушка закрыла лицо руками и горько заплакала.
Турханов присел к ней, положил руки на спину, ласко
во погладил.
— Мы сделаем иначе. Только, чур, не возражать! —
с нарочитой строгостью предупредил он.
— Не буду, не буду...
— Должно быть, ночью вы плохо перевязали рану. Д а
и трудно было самой... Надо при свете осмотреть ее, про
мыть, продезинфицировать, сменить бинты. Разденьтесь,
Ева.
Девушка густо покраснела.
— Мне стыдно,— прошептала она.— Вы же не врач...
—- Д а , не врач, но оказывать первую помощь умещ.
Придется вам согласиться. Ну, не упрямьтесь же!
Ева согласилась.
Как и предполагал Турханов, рана была в ужасном со
стоянии. Пришлось удалить из нее множество острых, как
иглы, заноз. Девушка морщилась, иногда громко стонала.
Турханов тщательно промыл рану раствором марганцовки,
посыпал ее белым стрептоцидом, перевязал новым бинтом.
— Вот и все! — вздохнул он с облегчением.— Теперь
выпей аспирину и спокойно полежи, пока я приготовлю
завтрак ,— сказал он, переходя на «ты», словно вся эта про
цедура еще больше сблизила их.
36