30 / 40
СТЕПАН. Слушай, Елюк. Я не Ванюк... Но разве мое
сердце не способно заискриться огнем, как кремень?
Меня вся деревня боится. Я тебя не черным хлебом буду
кормить, а твоему тонкому стану не дам огрубеть на
черной работе...
ЕЛЮК. Отойди от меня! Оставь меня! Не тревожь
моего сердца. Я никогда не буду твоей женой. Ты бьешь.
СТЕПАН. Тебя? Как я буду тебя бить? Жену, может
быть, и бил, когда выходил из терпенья. Если бы любил,
я, быть может, и взглядом не обидел ее. Эх, что тут го
ворить о прошлом! Я буду лелеять да беречь тебя, как
золото...
ЕЛЮК . Не упрашивай. Связав себя с тобой, я все
равно не найду утешения.
СТЕПАН. Эх, Елюк!
( Положив р у к и на колени Е лю к
,
становится около нее не ко л ени .)
Пожалей меня... Никто
меня до сих пор не любил. Неужели пламени в моем
сердце суждено угаснуть напрасно? Полюбил тебя — и
хожу, как помешанный. Куда бы ни пошел, везде у меня
в глазах — ты, смотришь на меня, пронзая сердце. Я
плачу как маленький ребенок, протягивая к тебе руки.
Елюк, Елюк, полюби меня!
ЕЛЮК . Эх, несчастная душа. Жалко мне тебя. Т я
жело, видно, и тебе. Может быть, и из тебя получился
бы добрый человек. Все же ты меня оставь. Я тоже
человек с разбитым сердцем. Не видать тебе со мной
счастья.
СТЕПАН. Милая Елюк! Даже светлое солнце в
вышине не обрадовало бы мою душу так, как ты. Если ты
не дашь мне слова любви, то я сегодня же превращу в
пепел все свое богатство и развею его по ветру. А потом
всажу в свою грудь нож и паду мертвый у твоих ног.
ЕЛЮК . Ах, как страшно! Неужели ты снова хочешь
разбередить мою душу, которая и без того убита горем? —
Что бы ни было, уходи, дай мне все одной обдумать.
СТЕПАН. Елюк!
ЕЛЮК . Уходи скорее! Вон уже смеркается, молодежь
на улицу вышла. Сейчас сюда придут...
( В д а л и слышит
ся п есня .)
СТЕПАН. Будь здорова, милая Елюк!
(Уходит.)
Я в л е ни е 12
Елюк одна.
13*
195