10 / 140
Наконец, в окне посинело. Вздули лучину, а да-
леко-далеко в небе зажглась первая звездочка. «Что,
Тядюк, завтра ждешь?» — как Апрась-аппа, мигну-
ла мне она....
Конечно, если бы тогда со мной был козленок,
вечер прошел бы куда быстрее! А так... Я пристава-
ла к тетям, просила, чтобы они ложились спать.
— Да спи ты! — говорили они в один голос, про-
должая работать.
Ну и что? Лягу я спать, а толку-то!.. Чтобы на-
ступило «завтра», все-все должны лечь...
Обычно я утром встаю лишь тогда, когда наша
голландка хорошо протопится и в избе станет тепло.
А тут вскочила вслед за Марине-аппой. Проворно
влезла на печь. Побросала оттуда на пол валенки.
Оделась. Никто и не заметил, как я улизнула из
дома.
На улице еще темно. Только Карабай на снегу
чернеет.
— Айда со мной! — зову я его. Но он тычется
холодным носом мне в руку, вертит хвостом. Слов-
но извиняется, что не может пойти. Пришлось к
Апрась-аппе одной бежать...
Смотрю — она во дворе мою ледянку водой поли-
вает. Очень удивилась, что я так рано.
— Пойдем позавтракаем,— говорит,— а там и
твоя ледянка готова будет.
В домике у нее вкусно пахнет. Слышно, как буль-
кает-кипит в котле похлебка... Ну, думаю, Карабай,
ты еще пожалеешь, что не пошел со мной!..
— Ты что — валенки на босу ногу обула? — уди-
вилась Апрась-аппа, как только я сбросила с себя
кафтан.— Вишь, коленки голые, синие... Ну-ка, по-
лезай скорее на печку!..— Она подсадила меня. В
маленькой глиняной мисочке подала похлебку...
Только поесть я не успела. Запыхавшись, в до-
мик вбежала растрепанная Анук-аппа. Ну и дала
8