66 / 422
багажник автомобиля «герра полковника» три ящика
коньяка.
— Попал я в большую беду, герр полковник,—вздох
нул надпоручик.— Пользуясь суматохой, во время бом
бежки кто-то открыл несколько вагонов и выпустил на
свободу военнопленных... Не знаю теперь, что и делать.
— Вот как... Хм... И много сбежало?
— Точно еще не подсчитали. Надо проверить поимен
но. Часа через три выясним. Думаю, не меньше двухсот
пятидесяти человек.
— Мда, плохо,— покачал головой полковник.
— Понимаю, герр полковник. Выручите, если можете.
Вовек не забуду.
Полковник задумался.
— Хорошо, я выручу вас,— сказал он после короткого
молчания.
— Как? — встрепенулся начальник конвоя.
— Очень просто. Я приму пленных без подсчета. Это
вас устраивает?
— Еще как! — воскликнул обрадованный Майоров.—
Мне ведь нужна только ваша подпись. Но... Не навлечет
ли это на вас неприятностей?
— Думаю, что нет. Военнопленных мне придется ве
сти пешком свыше семидесяти километров. Среди них
всегда много отстающих, которых мы обычно пристрели
ваем. Так же поступаем с теми, кто пытается бежать.
Надеюсь, ваши подопечные дойдут до места благополучно.
Бежавших же мы включим в число расстрелянных. Вам
остается только подписать составленный мною документ.
— Конечно, подпишу...
Пока полковник Грюгер, то есть Кальтенберг, и на
чальник конвоя вели переговоры, Яничек собрал вокруг
себя солдат-конвоиров и затеял с ними шутливую беседу.
— Скажите, каковы наши дела на фронте? — спросил
его бородатый солдат.
— Смотря что понимать под словом «наши»,— отве
тил чех.— Если ты имеешь в виду, словаков, радоваться
не приходится. Фюрер вам не доверяет, почему вы и
прозябаете на тыловой службе, где железного креста не
заработаешь. Если же ты говоришщ о немцах... Немцы
одерживают победу за победой.
— Но они отступили под Курском, сдали Киев, сняли
блокаду с Ленинграда,— возразил бородач.
— Ты что, не читаешь сводки верховного командова-
62